К предисловию для этого интервью было трудно приступить, настолько, что, как только я прикасалась к клавиатуре — меня клонило в сон, начинала болеть голова, обнаруживались срочные дела и все это было настолько неотвратимо и непреодолимо, что длилось и длилось…пока, наконец, я не призналась себе, что потеря еще одного друга стоит передом мной в очередной своей красе. И, что, если он сам уже принял свой уход, то я его уход принять не хочу! Я устала от «памятных мероприятий», знаменующих уход моих друзей. Концерт памяти, выставка памяти, публикация памяти, презентация памяти, снова фест… Феерия и манифестация ранней смерти…
Я «на войне» с 13 лет. И не знаю другой жизни. Паллиатив. Молодые, смелые, полные сил. Я провожаю не стариков. Жизнь в цвете умирает у меня на руках. В глубоко черном цвете. Незнакомые, знакомые, близкие, очень близкие, друзья, очень близкие друзья, любимы. Очень любимые!! Мне кажется я живу вечность – Шкудесу было 16, когда мне было 15, и он ушел, и следом сотни ушли из моей жизни. Я мумия – меня есть, а их нет. С каждым из них ушла часть меня, которой нет ни в ком другом, это умирание. В. Каждый. Раз.
Винить кого-то, кого? Но ярость и злость! Бессилие и ярость! Ярость со слезами и без! Готовность и решимость с силами и без! Снова готовность, бессилие, готовность… Мне тут говорят – ну Вы же нормальная женщина, уйдите на нормальную работу, учителем там или еще куда… Куда? От кого? От себя? Я знаю и понимаю, что буду делать памятные фесты, пока не сделают фест по мне…
Наркополитика это мое «здрасьте». Репрессии это мой «добрый день». Непрерывные похороны «добрый вечер». И «спокойной ночи» как национальная колыбельная «Ату-их-Ату!»
С ума мы сошли???!
26 апреля 2016. Татьяна Кочеткова, волонтер ФАР
Это интервью моего друга. Интервью на излете. Когда все равно. Тебе 30, но тебе все равно. В с е р а в н о. Уже все равно, что о тебе подумают. Ты выжат и устал, ты выпит своей борьбой. За право просто жить. Ты просто хочешь высказаться. Раньше, чем уйдешь. Бытовые истории адовой спирали. И не больше. Простенько так.
Руслан социальный работник. Наркоман… сейчас Руслан на больничной койке. Он не может ходить, и видимо уже не сможет. От последствий употребления дезоморфина. И по его словам, наверное это последняя весна в его жизни. Потому что отверженный обществом, родными и близкими, ты умираешь со стикером «наркоман». Не брат, сын, друг, человек, враг, муж…а наркоман…
Если бы вы прочли его интервью о социальной работе, то мысленно понесли бы его на руках. Здесь его интервью о наркотиках. Что вы почувствуете на выходе?
Из тетради… Точка А. Начало 90-х.
Привет всем. Меня зовут Руслан.
Как-то, после того, как врачи запретили играть мне в футбол (по здоровью – ноги) стресс был страшный, я другой жизни не представлял. Родителям же пофиг мой футбол – непрофессионален, а так, игрушки.
Решили водку с пацанами попробовать (покойные оба). Выпили по сто грамм — ощущений было море, и страх, что сколемся, и гордость, что взрослые стали, есть, что рассказать, особенно девкам. Итак, мои эксперименты с алкоголем стали все продолжительней, и мы уже искали деньги на него. Но никакого вреда я в этом не видел. Пили все – и дома и на улице.
Начало 90-х. Учился я великолепно. Если 4 за четверть — это трагедия, домой идти страшно. А тут стакан — другой выпил – и все фиолетово. Тем более за спиной старшие авторитетные ребята в квартале. Но самый катарсис со мной случился, когда нас под пиво манягой угостили. Такого я не испытывал никогда! И после этого вообще понеслось… Жили мы не бедно – у мамы возьмешь или спиздишь – суммы хорошие, хватало на все (девки, баня, травка, водка…).
Из школы чуть не выгнали, хотя кому в то время это было интересно. Я, тринадцатилетний пиздюк, с автоколонки имел за день чуть ли не мамину зарплату. Но, нас поддерживали, конечно, ребята посерьезней. В общем, переехал я в другой район, а тут совсем вилы. 10 класс, все уже взрослые мужчины – я, если честно, точно не могу сказать, сколько дней в году был трезвый. Из школы выгнали за пьянку. И, знаете, какое-то облегчение наступило. Это как когда на двух стульях сидишь одновременно, а тут ррраз -и никакого напряга нет.
А то дома распланировали: институт, аспирантура…чуть ли не до имени ребенка. Хотя, любая девушка, заходившая ко мне, была просто шлюха (с точки зрения семьи). Почему? «Да потому что ты пьешь и кто нормальный с тобой на ночь останется?!» — парадокс.
Хотя я продолжал оставаться любимым, красивым сыном.
Похоже, под себя искала (мама — невесту)…..у меня от такого обращения голова взрывалась – то я самый-самый, то я жутко конченный….
Аудиоинтервью Ротаря Руслана Анатольевича. Точка Б. 2010-е
Где-то в восемь утра раздался звонок на мобильный телефон. Звонил пацаненок, говорит: «Приходи». Потому, что фосфор был только у меня. И я кое-как оделся, пошел туда. Вот.
Мы раз сварили, два сварили. Короче, убились в говно. И потом… хе-хе….сижу, чешусь. Хе-хе. Поднимаю голову — стоит «мусор», и говорит: «Давай, давай. Продолжай, продолжай». Я говорю: «Ээ, да ладно, брось, короче». Стоит он, говорит: «Да продолжай. Чё ты?»
А нас в квартире было где-то человек восемь. Вот. Там четыре или пять человек уже загруженных. Варочная квартира — она такая, паленая. И, короче, получилось так, что пришлось грузиться мне и девке одной. Вот. Короче, они дали нам два листа (тетралгина — примечание редактора). «Мусора», сами дали два листа, у них с собой было! Мы сварили, вмазались. Разбавили. И вот то, что осталось — повезли в отдел. И в отделе… это.…дознаватели…финатели. Вот эти вот, все вот эти процедуры. И в итоге, потом нас повезли в медгородок.
Там есть такая избушка, где проверяют на наличие употребления алкоголя и наркотиков. Там раз дышишь в трубку, через двадцать минут второй раз дышишь в трубку. И если два раза показывает то, значит ты, ну, в употреблении. Вот. Два раза дыхнул я. Ага. Попались.
Мы, короче…ну, договоренность такая была, что нас отпускают. Нас в «мусорской» отвезли, мы подписали все. «Все ребят, чешите. Ждите звонка. Дознаватель вас вызовет». Это первая история. Эпизод…
Вторая история на той же квартире, в такое же время. Где-то в восемь, в начале девятого, был звонок. Типа, «приходи», т.к. фосфор токо у меня. Я прихожу. Варим и смотрим телевизор вшестером. Я говорю: «Я домой, короче ребят. Я спать хочу». Выхожу.
И там, блин, человек шесть, наверное, залетают в квартиру. Ложат всех на пол. И фишка в том, что всех шестерых забирают в отдел. Опять же всякие ватки, пузырьки всякие. Вот эту всю байду забирают. И везут на…как его…напротив «Новинки» (торговый центр – примечание редактора). Короче, в отдел, в 21-ом квартале он, по-моему.
Мы туда приехали, нас посадили в коридор вшестером. Через час, наверное, начались «кумары». Начался запах, естественно, от всех от нас. Конкретный. Какой «мусор» не зайдет: «ребят, откройте окошко. Ну невозможно дышать». Хе, хе. Окошко откройте… Холодно, блин.. Откройте окошко…
До утра нас на вахте на этой продержали. А хозяину квартиры предложили (плохой он совсем был, ходить толком не мог, мы его одевали даже – там, футболку, штаны, все надевали на него): или ты грузишься за патроны, или сидишь здесь. Ну, у него и так девять или десять эпизодов, ему какая разница, патроны – не патроны. Он, понятно, грузится за патроны, ему дают дозу. Он, короче, уезжает в ночь, с утра его привозят. На утро нас на суд. На суде – кому по четыре тыщи, сейчас же четыре тысячи дают за употребление в общественном месте. А нас, по легенде, типа, взяли не на квартире, а около лифта. Вшестером мы типа стояли и ждали лифт. Вдруг поднялись сотрудники полиции, и тут мы типа занервничали. И они нас: «А че это вы нервничаете?» — начали обыскивать. Ну и у каждого типа по полдозы нашли. Ну бред! Вообще бред! Любой дознаватель бы нормальный и следователь – он бы все это дело разрулил. Но так как они в замазке все, то ничего такого не произошло. И с утра нас на суд. На суде всем по четыре тыщи. А вот пацаненку…он поехал на этот, как его, на кольцо (СИЗО) на двое суток. И он нам ключи от квартиры оставил. У нас таблетки с собой…фосфор..все с собой было. Мы просто не успели ничего сделать. Мы короче из суда ломимся обратно к нему, варим, колемся наконец-то… Класс! И валить оттуда, с этой квартиры…
Но, все равно, постоянно на эту квартиру ходили, хоть и палево, хоть и мусора. Я баночку постоянно брал с хавкой, супчика наливал там или картошечки какой…чтобы это…типо покормить его. В итоге четыре тыщи штрафа мне, потом два эпизода по 228. По одному эпизоду амнистия была эта – великой победы 70 лет. Вот. А по второму – год условно дали. Вот такая вот история…